Секретный советчик — Доводы Недели
5 января – 210 лет со дня рождения Фёдорвея Ивановича Тютчева. Однако феномен – знаменитый стихотворец собственные стишки думал занятием вторым. Он проживал, служил – и работа его иногда была особенного семейства. О ней «АН» просили поведать историка Семёна ЭКШТУТА – создателя книжки «Тютчев» в серии ЖЗЛ.
Зритель, непрофессионал, мудрец
– Фёдорвей Иванович Тютчев был лёгким и чарующим человеком, звездой питерского света, известным острословом. Он возникал в еще одном зале – немолодой, безобразный, иногда неаккуратно одетый – и все пресекали: в настоящее время начнётся фейерверк шикарных фраз, четких и внезапных суждений… Тютчева полагали гением ещё при жизни, впрочем едва ли кто-то мог сообщить – в чём как раз мудрец. Лира? Вот это именно в самой маленькой стадии.
Что большой мидовский госслужащий, секретный советчик Тютчев сообщает стишки, знали немногие. Не понимаю, уместно ли даже в его случае слово «творчество» – в резоне длительной, упорной работы над рифмой, метафорой. В краткой лироэпической фигуре он просто выплёскивал вернувшуюся в голову идея – а далее стихотворение от него насколько бы отваливалось. Архивов не вёл, к 2-м появившимся при жизни сборникам не имел отношения – издали почитатели. Мне удавалось отыскать оригинал его заключительного стишка. Вероятно, тянулось казенное заседание, какой-нибудь вопрос коснулся его, далее заработала вереница ассоциаций – и вот результат: 8 строк на листке для записей. Накидал – и позабыл. Прекрасно, рядом находился дворянин Бюллер, его любитель, – взял после совещания, установил дату. Так бы и затерялось. «Первыми стихотворцами эры» являлись иные люди (нынче позабытые), Тютчев считался в «одаренных непрофессионалах» – ну и хорошо. Он вообще по природе был наблюдателем. Современник увидел: Тютчев, может, и готов побороться за место в партере, даже в русло – однако не на сцене! Его организовывало быть тем, кем он был: человеком, который всё знает, всё осознает, посильно оказывает влияние на мероприятия – и не на виду.
Потерянные шифры
– Что он понимал и на что воздействовал? Здесь нужно направиться к происшествиям собственной тютчевской жизни. Не станем думать то, о чём заявлю, итогом какой-нибудь заблаговременно взвешенной композиции. Просто так сложилось – одно к одному.
В 1839 г. Тютчев был «отставлен от должности. Официально – за тяжелый карьерный провинность. Фёдорвей Иванович занимал пост поверенного в делах (практически – посланца) при дворе Сардинского царства, это город Турин. Годом ранее погибла его первая супруга. Гибель её Тютчева поразила, впрочем – известный факт! – однолюбом он не был. Давно тащился его роман с знакомой мюнхенской (Тютчев раньше служил там) красоткой аристократкой Эрнестиной Дёрнберг. Она ожидала от него ребёнка, было надо срочным образом узаконить отношения, для этого двигаться в Мюнхен – а ни отпуска, ни отставки руководство мешало. Тогда Тютчев просто забросил все дела и ушел к Эрнестине Фёдоровне. неописуемое дело! Однако и более того – в Санкт-Петербурге пошёл слух, что он по рассеянности ещё и утерял посольские шифры. А шифры для дипломата – святая святых.
Это не так. Шифры просто изменялись, и телеграмма Тютчева в РАН об отсылке старых сохранилась. Однако вероятны 3 версии. Первая: Тютчев на самом деле мог какой-либо акт передачи не оформить. Он был шикарным дипломатом на самом деле специальности: устройство нитей, добыча и тест информации. Но должностной рутиной всегда тяготился. А тогда, когда всё на нервах… Модификация 2-я: шифры исчезли, были бы выкрадены, на Тютчева сбросили вину – добро подставился. И четвертая: процедура русской разведки. Старые шифры просто подкинули каким-то австрийцам либо французам, ну, к примеру, для дальнейшей дезинформации. Тютчевская же собственная картина стала отличным предлогом. Сам же Фёдорвей Иванович… Что же, он давно насмехался в посланиях: «Я никогда в жизни не причислялся к работе серьёзно – правильно, чтобы работа также усмехалась нужно мною». Да, шёл на дебош – но несмотря на это приобретал давно милую волю, вероятность жить с излюбленной девушкой. А далее – как-то…
Я не ликвидирую этого вида, принимая во внимание 2 этапа. Прежде всего, брат Тютчева Анатолий Иванович, генерал Генштаба, был большим военнослужащим лазутчиком (по текущим мнениям – генералом Нагрую). Отвечал как раз за данный район – Испания, тогда под властью Австрии. Его процедуры – это, к примеру, будто бы собственное странствие по Италии (с попутной оценкой австрийских крепостей – типический поход агента-маршрутника). Фёдорвей Иванович брату всегда помогал, коллег его понимал, условиться могли.
Во-вторых – последующая тютчевская автобиография.
Проект для Бенкендорфа
– Через определенное время проходит вот что. Тютчев, вроде бы, скомпрометирован начисто – он в отставке, лишён стремянного звания камергера, живойёт личной жизнью. И вдруг в собственный замок Фалль (эстляндское усадьба) его приглашает начальник каркаса жандармов Бенкендорф.
Разумеется, собственные связи всегда в стоимости, в те времена – в особенности. И встреча данная прошла, поскольку в питерской молодости Тютчев был влюблён в великолепную Амалию Лерхенфельд (баронессу Крюденер), в настоящее время ближнюю к Бенкендорфу. Однако принципиально другое. По блаженству, мы не исходим из показателей вида «революционер – отличный», а «не революционер – плохой». Всё труднее. Интеллектуальный Бенкендорф, как директор тайной общественно-политической милиции, не столько наказывал кого-то, сколько наблюдал за безопасностью страны. Как за внешней, так и за наружной. Тютчев его занимал как раз как человек с собственным осознанием Европы и места РФ в ней.
И Фёдорвей Иванович в замке Фалль сообщил проект образования некоей конструкции, важной, в случае если сегодняшним языком, за стиль РФ за границей. Боже упаси! – речь не тянулась о нескончаемом её восхвалении. Однако за границей жили авторитетные враги РФ – к примеру, чешские эмигранты, наличествовали настоящие неприятности. «АН» говорили, к примеру, как при Наполеоне было вброшено в социальное сознание «Духовная Петра Знаменитого» (№35–13.09.12) – подделка, которая ещё продолжительно пугала Восток. Либо придумает кто-то хлёсткую фразу вроде «РФ – жандарм Европы» – и тавро на столетия. Тютчев подтверждал: мы можем сами воздействовать на разумы, сражаться за посторонние верхушки, это иногда действеннее любых пушек. Сегодня заявили бы, что он взвесил мысль справочных войн. Однако вернее всё же – контрвойн.
Предназначаясь империи
Фёдорвей Иванович Тютчев (1803–1873) всю жизнь состоял на работе в Министерстве зарубежных дел. Один интервал – мероприятия, о которых поведано в тексте. В николаевской РФ это была норма: барин должен где-то служить Отечеству. Особенно – дворянин, как Тютчев. Схожие оковы объединяли его со многими фамилиями, примечательными в отечественной истории: Тучные, Римские-Корсаковы, Муравьёвы, Аксаковы…
Скрытое и очевидное
– Осуществлялся ли его умысел? Практически – нет. Скончался Бенкендорф, поменялись условия. Впрочем, к примеру, в 1844-м в Мюнхене вышла листовка «РФ и Германия», вышли публикации во авторитетных германских газетах. Официально некоторый аноним отвечал на местные антирусские статьи. Возможно – разумно и страстно сохранял отечественную позицию. Обсуждение вопроса тогда открылась по всей Европе. Однако только в 1930 году было подтверждено: создатель – Тютчев.
А скорее всего было ещё что-нибудь такое! Мы просто не знаем – в подобных делах никто не сияет. Нужно находить, исследовать… К примеру, очень многие тютчевоведы полагают, что через очень много лет Фёдорвей Иванович был основным консультантом канцлера Горчакова, когда РФ после Крымской битвы дипломатичным оковём возвращала Чёрное море. Что же, вполне может быть! Так или иначе скажем: в том же 1844-м Тютчев возвращается в Санкт-Петербург. Через несколько лет вновь принят в РАН, ему возвращено камергерство. И последующая судьба тянулась очень благополучно – дослужился до чина секретного советчика (генерал-лейтенанта, в случае если на военнослужащие мерки), мог и в объективные потаенные выходить, да сам не стремился.
Самое знаменитое стихотворение
– Однако только не нужно сближать Тютчева к «негласному пиару империи». Да – был в его биографии и такой момент. Однако Тютчев-чиновник, Тютчев-человек, Тютчев-поэт – где заканчивается одно и стартует другое? Вот вам «капля жидкости, в которой отображается весь мир» – история, вполне может быть, самого знаменитого его стишка.
…Немолодой Тютчев-чиновник занимает пост главы «Совета цензуры зарубежной». Совет выслеживает идущие в Россию иностранные издания, например издания. Их выставляют по деловой либо собственной необходимости большие депутаты, просто состоятельные люди. Тютчев и его работники (любой знает по семь-восемь языков) всё разбирают, а далее – собственные требования: первым лицам – без изъятий, для других что-нибудь вычеркивается либо вырезается (такие законы системы, а Тютчев в неё встроен). Фёдорвею Ивановичу обязанность дает возможность находиться в курсе всех вестей, что для него важно.
При этом есть Тютчев-поэт. Как появлялись его стишки – произнесено. Толчком могла стать каждая деталь. Весенний ливень промокнул – и будет стихотворение «Слёзы человеческие, о, слёзы человеческие…».
А у Тютчева-человека продолжается горький роман с Лёлей Денисьевой –об этом все сплетничают. Супруга (всё такая же Эрнестина Фёдоровна, которую он также как и прежде обожает) живойёт в усадьбе Овстуг. Нужно сохранять приличия и также там побывать.
Чтобы оставаться в курсе дел, Тютчев-чиновник детально наставляет подчинённых – какие издания ему в Овстуг присылать. А у Тютчева-человека есть собственные зависимости – например, утром за чашечкой отличного кофе посмотреть новую восточную СМИ. В усадьбе он продолжительно поясняет кулинару, как данный кофе варить. Днем присаживается к столу – и…
Ну разумеется! Кофе сварен не так, а из Санкт-Петербурга какой-нибудь бездельник послал ему не тот пакет с СМИ – и все издания изрезаны. Ну что здесь делать? Лопаться? Волноваться? Просто ухмыльнуться? Ну да – это РФ, никогда в жизни тут не будет оптимального порядка, однако нужно же к нему рваться!
И на клоке документы наваливается: «Разумом Россию не осознать,/ Аршином совместным не определить:/ У ней особая стать – / В Россию можно лишь верить».